Безусловно, это была большая ошибка. Если бы я имел возможность призадуматься всерьез, то уже тогда понял бы, что настоящей склонности к математике у меня нет, а есть - к совсем другим вещам. Что нельзя руководствоваться одной той легкостью, с которой мне давалась математика в школе. И глядя назад, я понимаю, что поступи я на матмех, то жизнь моя была бы гораздо более скособоченной. Но в тот момент меня, совсем зеленого и наивного, несла общая волна.
А вот про сложные дела с поступлением евреев в ЛГУ я ничегошеньки не знал. Сейчас это кажется просто удивительным, но факт. Может, мало общался с теми, кто знал; может быть, они считали, что ЭТО знает каждый; может быть, щадили неустоявшуюся психику. А может быть, мне даже что-то и говорили, но я отталкивал это знание как невероятное и отвратительное?
При этом я вспоминаю, как некоторые учителя пытались нам намекнуть на то, как устроена реальная жизнь.
Например, кто-то из них рассказал нам - в контексте того, как надо вести себя на экзамене - про историю двух девочек-близняшек, учившихся годом раньше нас (я не помню их фамилии). Они обе были чуть ли не чемпионками союзных олимпиад по математике и поступали на тот же матмех. Якобы они оказались в разных потоках устных экзаменов по математике. Первая пришла на экзамен, взяла билет, стала готовиться. Вдруг к ней подошел некий препод и со словами "Ну-ка, ну-ка, что вы тут пишете?" схватил со стола листок с выкладками. "Так, это полная ерунда, тут у вас неверно, этого вы не знаете... Девушка, с такими знаниями на матмех не поступают - два балла и до свиданья!". Она в полном шоке разрыдалась и покинула аудиторию - то есть была успешно провалена. Ее сестра пришла сдавать экзамен на другой день, уже будучи знакома с трюком. И когда к ней точно так же подошел тот же препод, схватил листок и завел песню о том, что "тут неверно и тут неверно", она не растерялась, а твердо возразила "у меня все верно!". Более того, взяла инициативу в свои руки, громко позвала другого препода, выхватила у первого листок и передала второму, сказав - мол, покажите, где именно у меня ошибка? А так как преподы, конечно, не сговаривались заранее, где искать эту ошибку, то сели в лужу и т.д. В итоге, мол, она поступила.
Правда это или красивый миф, я не знаю. Но выводы из этой истории я сделал только насчет того, что надо, дескать, не сдаваться и не расслабляться.
Первым экзаменом была письменная математика. Как помнится, устроено это было так, что ВСЕ задачи решить было невозможно просто по времени, но для пяти баллов было достаточно решить не все, а хотя бы какое-то минимальное количество этих задач. Так как на нашем экзаменационном потоке было множество моих знакомых, то после экзамена я быстро выяснил, что оказываюсь в числе тех, кто решил достаточно много задач. Когда на следующий день (или это было через несколько дней?) я пришел смотреть полученный балл, то, ища свою фамилию и видя отметки других, успокоился и понял, что меньше четверки мне быть не может, а вероятнее всего - пять. Была - тройка.
Помня урок "не сдаваться", я сразу решил подать на апелляцию. Это делалось быстро. Вызывают в какую-то аудиторию, там сидят человек пять солидных дядечек. И говорят мне - "А стоит ли вам, молодой человек, начинать свою университетскую жизнь с такой мелочности, с апелляций? Ведь это же первый экзамен, вы же легко еще можете поступить, только время надо тратить не на апелляции, а на подготовку. Конечно, мы можем вашу апелляцию рассмотреть, но вы подумайте еще..." И стало мне так стыдно за свою несолидность перед могучими профессорами, что я забрал апелляцию назад.
Вторым экзаменом была математика устная. Ну, билет я ответил, задачу решил, и стал мне препод кидать "дополнительные вопросы". Продолжалось это долго, изнервничался я сильно, на многое не ответил, но предмет знал все-таки неплохо. Ушел со второй тройкой.
Третьим экзаменом была физика. С физикой у меня исходно была какая-то нелюбовь. Хуже я ее знал, чем математику. Не ощущал как-то. Ну, жду в коридоре, нервничаю. Почему-то всегда на экзаменах так получалось всю жизнь, что захожу в числе последних. Вот и тут - мыкаюсь в ожидании неизвестно чего. А из аудитории в коридор выходит девушка, уже студентка, она там как-то ассистировала на экзаменах. И говорит нам, абитуриентам - "Да что вы нервничаете? все же поступите, конкурса уже и нет никакого после двух первых экзаменов, тройки достаточно. А тройку-то, мол, всегда получите. У нас преподаватели добрые. Правда, вот Быков какой-то тут несколько двоек поставил - странный он...".
Короче, захожу, даю экзаменационный листок. Мне велят тянуть билеты - с задачами и вопросами. Видно, что билетов несколько стопок, и мне указывают стопку поменьше и, как бы сказать, подальше. Беру, сажусь, пишу что-то там. Подходит препод, садится рядом, начинает спрашивать. Вижу, недоволен ответами. Предлагает еще задачи, еще вопросы. И еще, и еще. И все это тянется и тянется. А пока я готовился, этот же препод выставил с двойкой абитуриента из 239-й школы, которого я тогда знал в лицо по какой-то из олимпиад. Это двеститридцатьдевяточник пришел со значком всесоюзной олимпиады, и когда его вынесли с двойкой, "мой" препод громко говорил через всю аудиторию своему коллеге: "Видишь, значок нацепил! Думает, с этим значком его в университет должны брать!"...
Не знаю уж почему, но мне мою двойку вручили не просто так, а вымотав душу вопросами в течение, думаю, часов полутора, если не больше. Он садился, давал еще вопросы, отходил, возвращался. Зачем это было надо - непонятно. В принципе можно было то же самое сделать за пятнадцать минут. Вопросов и задач не помню. Нет, помню одну "задачу". Она звучала дословно так - "Футбольный мяч ударяется о кирпичную стену и отлетает назад. Назовите все параметры, которые вам нужны для того, чтобы рассчитать его траекторию".
В общем, за окном была уже белая ночь, когда мне сказали, что я заработал двойку и могу отправляться домой. Я был последний, все абитуриенты, студенты и преподаватели давно разошлись, кроме "моего" и еще одного. Я был настолько вымотан, что уже ни о чем не переживал. Никаких чувств, никаких мыслей.
И тут случилось самое смешное. Не знаю, что меня стукнуло, но я почему-то громко спросил моих преподов, которые собирали свои бумажки - нельзя ли узнать, как их зовут. Мой вопрос ошеломил их. После секундной паузы один из них (не мой, который был, видимо, Быковым, а другой) повернулся в мою сторону и сказал следующее (я твердо запомнил эти слова): "Нам запрещено называть свои фамилии абитуриентам. Мой табельный номер - один, а его табельный номер (и он показал на Быкова) - два". Честное слово, так и сказал.
Я встал, вышел из аудитории в темный уже и совсем пустой коридор и прошел в расположенный неподалеку кабинет, где сидел дядечка, который назывался кем-то типа "начальника вступительных экзаменов". Это был весьма приличного, профессорского вида немолодой препод. Возможно - замдекан или что-то такое. Он еще не ушел и вполне приветливо спросил, какой у меня вопрос. Я объяснил, что сейчас сдавал экзамен и хотел бы узнать, кто именно меня экзаменовал. Он удивился и спросил, почему же я не узнал прямо у экзаменаторов. Когда я рассказал, что они мне ответили, что не имеют права называть свои фамилии, он просто не поверил. Со словами "Что за ерунда, пойдем и разберемся, быть такого не может" он встал и пошел со мной в экзаменационную аудиторию.
Когда мы открыли дверь в эту аудиторию, произошла немая сцена. Два "моих" препода еще не ушли, они обернулись к двери и посмотрели на вошедшего со мной начальника. Он - на них. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. После паузы, показавшейся мне ужасно длинной, начальник экзамена развернулся ко мне и изрек: "Вам все правильно сказали. Преподаватели не имеют права сообщать абитуриентам свои имена и фамилии".
Я молча вышел.
-------------------------------
А сегодня мне интересно другое. Вот
zanuda в треде у ipain'а очень детально объяснил, как именно проходил отсев абитуриентов, какие были технологии этого дела и т.д. Но мы сейчас уже знаем, как была устроена советская власть. В ней мало что происходило просто так, с бухты-барахты. И отсев евреев в ленинградских и московских вузах был не спонтанным проявлением индивидуальных симпатий и предрассудков преподавателей, а результатом вполне четкой политики. А политика - она всегда требовала бумажки, бумажного следа, формального решения. Она должна была быть где-то прописана.Понятно - почему. Потому что дискриминация по национальному признаку - вопрос в СССР был сугубо политический, остро-политический. И никто из серьезных товарищей - ректоров, секретарей обкомов, замминистров и т.д. - не собирался брать на себя ответственность за такие политические дела. Гораздо мельче вопросы - и те предварительно получали санкцию политбюро или секретариата ЦК.
Так что у меня лично нет сомнений, что этот вопрос где-то отражен. А загадка - почему эти документы до сих пор не известны? Цензура, диссидентство, лишение гражданства, невыпускательство - все они так или иначе уже освещены в документальных публикациях. А вот проблема дискриминации при поступлении в вузы - нет.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →