В этом убедилась и Россия. Уже внутри лагеря победителей начались споры между парламентом и правительством, внутри самого правительства и в рядах самих депутатов-"демократов".
Это ободряет. Ведь объединял всех демократов фактор, по существу, негативный - борьба с тоталитаризмом. Роскошь расколов и споров уже сама по себе свидетельствует, что первая задача революции, - свержение старого закостенелого режима, - практически выполнена.
Мы можем отказаться от групповой этики, еще недавно заставляющей нас воздерживаться от критики тех противников правящего режима, которые случайно прорвались к микрофону или странице. Мы стояли, сцепившись руками, спиной к спине. Теперь можно повернуться и спокойно посмотреть друг на друга.
Пора начать новые споры. Мы спорили, надо или не надо уходить из той системы, в которой мы жили, и все, кто призывал уходить - назывались реформаторами. Мы все были реформаторы, нас объединяла исходная точка.
Теперь надо говорить не вообще о реформе, а о том, какую реформу вы предлагаете. Не о том, откуда ушли, а о том, куда надо прийти.
Эти новые споры начинаются в газетах, телестудиях, аудиториях. Где они должны завершиться? Я думаю - в кабинете премьер-министра. Его выбор, его назначение будет признаком того, что спор близок к разрешению.
Именно премьер-министр, как олицетворение правительства, станет символом того или иного решения нации. Такова логика революции, ее второго, созидательного этапа.
А у нас разворачиваются разговоры о засилье исполнительной власти над законодательной, о нарушении великого принципа разделения властей... Не замечают, что разделение властей есть лишь сложный механизм распределения, артикуляции единой государственной власти, выражающей единую волу нации и только для эффективности разбитой на независимые ветви.
В России же стоит проблема осознания самой этой единой воли нации и выражения ее в форме государственной власти.
Может ли депутатский корпус и механизм представительной демократии стать источником такой новой российской власти? Вопреки теоретическим построениям схоластов - нет.
Представительная демократия и парламентский механизм эффективны тогда, когда различные фракции этого общества, согласные в целом, в основах и принципах государства, но разделенные в частностях - выступают в виде партий на выборах. Вообще зрелость демократии, ее подлинность, а не декоративность, обычно легко измерить количеством депутатов парламента, избранных как представители общенациональных политических партий. В этом смысле российский парламент и вообще Советы всех уровней выглядят как анахронизм XVIII-XIX веков. Ведь все демократические депутаты избирались не по предпочтению платформ, не по принадлежности к авторитетной партии. Избиратель, наоборот, внимательно следил за беспартийностью, за не-партийностью кандидата - ведь партийными, обезличенными были только кандидаты КПСС. Зато после вычитания предпочтение давалось совершенно не по политическим соображениям - в расчет брались профессиональные заслуги, борьба "за правду", успехи в журналистике и т.д.
Примечательно, что во время выборов общей болезнью демократов стала невозможность, неспособность к коалиции и блокировке. Отчаянно конкурируя друг с другом, они показали, что могут объединиться против чего-то, но не за что-то.
Атмосфера ревности, недоверия сохранилась и в парламенте. Депутаты, не ощущая своей принадлежности к отчетливой идеологической волне, оформленной в партию и вынесшей их наверх, не ощущают и важнейшего для участников демократической игры чувства - самоограничения как базы коалиции. А без широкой коалиции невозможно сознательное государственное творчество.
Не случайно на Западе невелик интерес к политике. Там государство и экономика уже созданы, уже работают. Выборы и политическая борьба регулируют там только отклонения, переставляют акценты в уже заданной модели.
Нам нужно другое. Нам нужна концентрированная воля, олицетворенная в небольшой спаянной группе людей, в их лидере. Это должна быть не личная спайка характеров, не повторение днепропетровских и ставропольских клик. Реформаторов должна объединять четкая идеология, а не расплывчатое убеждение типа "буду делать хорошо и не буду плохо".
Подлинный реформатор не может ориентироваться только на краткосрочный эффект. К сожалению, нелегко победить на выборах с обещаниями долгих лет трудностей и напряженных усилий без немедленного роскошного вознаграждения. Поэтому ожидать принятия нелегких и непопулярных решений от депутатов невозможно - не за этим их выбирали. Чтобы указать направление потерявшей ориентиры стране, необходимо сильное правительство.
Две стороны есть у сильного правительства, два источника силы.
Внешний источник связан с его происхождением. Опора на переменчивый и ревнивый парламент неэффективна, прямая апелляция к народу невозможна. Лидер нации, ею избранный, ее волю выражающий, - должен стать источником доверия и гарантом стабильности сильного правительства. Мне кажется, что Россия избрала лидера, достойного этой задачи.
Но есть и внутренний источник силы правительства. Он выражается в его единстве, профессионализме, в независимости от старых, еще не вполне отмерших структур, учреждений, традиций.
Вот тут у нас большой пробел. На общественной сцене кружится все та же карусель кандидатов в премьеры. Это - по большей части весьма приевшиеся лица. Одни из них удручающе непрофессиональны в экономике (с этим делом в нашей стране вообще туго). Другие - яркие индивидуальности, но не представители единой идеологической группы. Третьи, - их большинство, - это б/у, second hand, деятели старых аппаратов, уже, похоже, никогда не способные преобразиться.
Да оно и не нужно, это преобразование. Если до сих пор опыт работы во всяких Госпланах и Совминах расценивается как положительное качество кандидатов в правительство, то я считаю такой опыт прямым противопоказание для реформатора. Может быть, еще не всем очевидно, что ничего, абсолютно ничего из старых традиций и старых уроков нельзя тащить за собой в реформу? Ну что ж, перестройка - это постоянное крушение иллюзий.
Подождем, пока с последними иллюзиями не рухнет окончательно весь старый истэблишмент, и новое правительство, - подлинно новое и сильное, - поможет России создать свободную экономику.