Для начала - конекст. В 1917 году Крыжановского, среди многих прочих деятелей царского режима, допрашивала известная следственная комиссия Временного правительства, в секретариате которой работал Блок. По ходу дела всплыл вопрос о роли Крыжановского в манипуляциях с избирательным законом, имевшим целью создание Думы не слишком оппозиционного характера. Крыжановский пытался оправдаться рассуждениями о том, что, дескать, это не существенно, какая у представительного органа социальная база:
Если вы изволите обратиться к истории европейских учреждений, то вы увидите, что отношения правительственных учреждений к своим задачам сравнительно в малой степени зависят от социального базиса, на который они опираются. Каково бы ни было учреждение, возьмите 400 урядников, посадите их и скажите, что они - законодательное учреждение, и они станут к вам в оппозицию; потому что положение захватывает лицо. Я считаю, что всякое избранное лицо мало по-малу напояется общим настроением; выбрано ли оно широкими или узкими слоями, оно быстро претворяется в существе и наполняется содержанием, которое всасывает в себя от общества. Поэтому мне кажется, что для характеристики общественных учреждений к правительству ширина базиса, на котором оно стоит, особенно решающего значения не имеет. Вы можете взять пример из Англии, где не так давно были чрезвычайно узкие избирательные права. Все зависит от настроения момента, от состава общества и от веяний.С одной стороны, Крыжановский явным образом юлит, причем весьма неискусно. Ведь если бы дело было именно так, как он пытался изобразить, то к чему вообще было придумывать сложные цензовые многоступенчатые выборы, зачем было устраивать третьеиюньский переворот?"Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и показания, данных в 1917 г. в Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного правительства. Т. V" Л. Государственное издательство. 1926. Стр. 384-385.
С другой стороны, в его словах есть глубокая и верная мысль - а именно, что господствующая идеология намного важнее формата избирательной системы. По большому счету миром правят не политики и избиратели, а идеи, сидящие в их головах. Особенно это проявляется в переломные, революционные моменты, когда четыреста урядников внезапно освобождаются от традиционных административных пут и они, неожиданно для всех, превращаются в глашатаев перемен. Мы все это видели в 1988-1991 годы, когда вполне советские советы, не избранные, а подобранные и назначенные - становились инструментами разрушения советского режима.